Но мозги Фила Вентора все еще были на месте — по крайней мере, время от времени. Он понимал, что находится в кризисе, особенно после того как лишился работы и сел на пособие. И он начал поиск пути спасения с того, что делают многие: составил список своих желаний. Идея была в том, чтобы наметить себе сияющие цели, укрепить тем самым мотивацию и отправиться к вершине.
«В моем списке были такие пункты, как новенький BMW, двухуровневая квартира, многозначная сумма на счету в банке и девушка на «девятку» по десятибалльной шкале. Стать самым желанным холостяком в городе — серьезная задача, и с толстым задом на этом поприще не преуспеть. Так что я начал бегать… ну, поначалу ходить. Я не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как колыхающаяся потная туша, в которую я превратился, пытается бежать трусцой — так что я вылезал из дома после 11 вечера. Я поменял пиво и сладкую кока-колу на виски и начал тягать веса. Крепкие бицепсы хорошо смотрятся с летними футболками, а пляж идеально подходит для их демонстрации — помните, я ведь искал себе невесту? Я снова мог собирать свое внимание в точку на длительное время (по крайней мере, когда не испытывал сильного похмелья), так что я снова начал зарабатывать деньги».
Это интересно
За шесть месяцев Фил сбросил 20 кг. Но... выпивать не перестал. Его внутренний компас сошел с ума. Поставленные цели иногда казались поверхностными (даже подростковыми), иногда — недостижимыми, но чаще просто неинтересными. Когда Вентор был трезвым, его одолевала апатия. Фил по-прежнему мало что контролировал в своей жизни: «Я был издерганным, грустным неудачником. Мои эмоции не поддавались контролю».
После очередного ночного загула Фил добрел до дома своих родителей, чтобы отоспаться. Но те устроили ему скандал в стиле «да сколько же это будет продолжаться!». «В ответ я нализался с друзьями тем же вечером. Вернулся к себе домой и решил составить новый список. Сел, положил перед собой листок. Я не знал, во что я верил и что было для меня важно, потому что ничего не было важно. Меня охватила паника. Мне хотелось сбежать из этого города, где каждый дом и каждый куст напоминали мне о том, как я здесь бухал и где и как опозорился. Что-то должно было случиться».
Собрав себя и оставшиеся деньги в одну кучу, Фил уехал в реабилитационный центр — на ферму аж в Мозамбике. Там царила полувоенная атмосфера: ранние подъемы, работа на плантации, спорт, чтение, отбой по команде. «Это было лучшее, что я мог предпринять. Все, что было раньше, я оставил позади. Я вырвался из рутины своей жизни, которая раз за разом провоцировала меня на повторение прежних сценариев. Главное — у меня было время на то, чтобы привыкнуть к новому себе, утвердиться в ощущении, что я теперь все время трезвый, рассудительный, спокойный. Я прожил на ферме пять месяцев, а потом переехал в спортивный лагерь на побережье Мозамбика. Это было лучшее время в моей жизни. Я учился плавать на серфе и охотился с копьем на барракуду, я питался маисом и овощами, которые мы сами выращивали. По ночам у каждого был час дежурства, во время которого можно было поразмыслить».
Фил вдруг вспомнил, кто он, что любит и чем хорош. «Это должно было стать трехмесячной чисткой организма от ядов — но процесс затянулся, и в результате появился новый я. Я понял, что счастье не в том, где ты находишься, а в том, уверен ли ты в себе. Что вовсе не обязательно что-то кому-то доказывать, суетиться и быть все время в центре внимания. Что ранний подъем, однообразная жизнь и часы в одиночестве укрепляют. Я сбросил еще 10 кг и исполнил свою детскую мечту стать серфером. Чем меньше я беспокоился насчет того, какое впечатление произвожу, тем здоровее становился».
Это интересно
Прошло восемь лет. Все свое свободное время Фил теперь посвящает серфингу. Он здоров и крепок как никогда. У него прочные отношения с новой женщиной. Он вспоминает, что для него было важным («деньги, бицепсы, выпивка, всеобщее обожание...»), и только улыбается: мужчина, которым он стал сегодня, не узнает мальчика, которым он был тогда. Но Фил не расслабляется.
«Я каждый день веду битву со своей второй натурой, которая все так же призывает к угару. Я потреблял алкоголь и рекреационные наркотики не потому, что любил их как таковые, — просто каждый раз находился повод, чтобы упасть на дно. Я расстроен, или навалились дела, или я хочу вновь почувствовать себя молодым и успешным — ну и выход из этого был один. А жизнь продолжает выкидывать финты. Я все так же порой принимаю неверные решения и расплачиваюсь за них. Но теперь я слежу за тем, чтобы этот «спусковой крючок» привел меня на беговую дорожку или на пляж, но не в ближайший бар. Нас определяет не то, что случается с нами в жизни, а то, как мы справляемся с этим. И я справляюсь».
www.mhealth.ru
Мы все делали это в 20 лет и позже, даже в 30. Но потом у большинства это сходит на нет. И на дружеских встречах мы обсуждаем фондовый рынок, а не последнюю пьянку. В фокусе оказывается не оттяг, а бизнес. Но есть парни, которые застревают в болоте угара. Поначалу оно кажется прикольным, а потом — черт возьми! — ты слишком поздно понимаешь, что тебя засосало.
У тебя есть такой знакомый. У нас у всех есть. Возможно, ты сам такой. И Фил Вентер был таким. Он был звездой своей школы, популярным парнем, спортсменом. Юношей он получил травму, смог на какое-то время восстановиться и даже получил спортивную стипендию от университета. Но потом ему все же пришлось отказаться от мысли стать профессиональным спортсменом.
«В 16 лет, после травмы в матче по регби, мне удалили межпозвонковый диск L3. После операции я тренировался как безумный, так что, вопреки прогнозам медиков, вернулся в регби и крикет. Но в студенческой команде нагрузки были повыше школьных, и моя спина начала сдавать. К 21 году я оказался никому не нужным. Отработанным. Человеком, чья карьера кончилась, даже не начавшись. Ну и я нашел другое место для соревнований: бар. Поверь мне, там я перепил многих! И чем ярче становились мои алковыступления, тем меньше было успехов в спорте».
«К 25 годам с игрой в регби было покончено навсегда, но мне нужны были деньги на жизнь, на попойки и рекреационные наркотики, так что я стал тренером юношеской команды. Я профессионально играл в крикет летом и тренировал команду по регби зимой. Мои сверстники, бывшие одноклассники и однокурсники, получили образование, строили карьеру и зарабатывали деньги. А я бухал со своими учениками на вечеринках — часто я сам их и проводил. Такая жизнь казалась нормальной. У меня все еще были те подпорки, на которых покоилось мое самоуважение: авторитет, последователи, миссия — все то, чего я так страстно желал».
«Король вечеринок» — ты ведь тоже смотрел этот фильм с Райаном Рейнольдсом?
«У меня было несколько непересекающихся компаний, но в целом для одного и того же занятия. Мне было 26, я тренировал молодежь 18–20 лет — ну и отрывался вместе с ними, как студент. Мои сверстники тоже устраивали вечеринки — по крайней мере, раз в неделю. А ведь были еще и товарищи по крикету... В общем, в каждой компании думали, что я веду себя вполне пристойно — один отрыв в неделю, ничего такого. Но на самом деле я отрывался пять раз в неделю с пятью разными группами собутыльников».
Жизнь Вентора наполнилась уловками и хитростями, позволяющими справляться с тем состоянием, в каком он находился: с опьянением, похмельем или чем-то средним. Спрей для полости рта, энергетики, кока-кола для снятия похмелья — все, что помогало двигаться и выглядеть более-менее приемлемо.
«Это и впрямь стало унылой нескончаемой игрой: ты изворачиваешься, врешь, осваиваешь любые формы поведения, которые не дадут людям понять, что с тобой. Это порочный круг лжи. Моя аутентичность рассыпалась в прах: то, каким я себя знал и чувствовал, и то, что видели другие, — это были два разных человека».
Под воздействием алкоголя в организме Фила происходили скачки уровня инсулина; похмелялся он сахаром и углеводами. «Если «на следующее утро» я не сжирал кило чего-нибудь сладкого, я просто не мог нормально функционировать. То же самое с углеводами. Я ел хлеб батонами. Я растолстел до 108 кг. Меня бросила жена. Теперь я понимаю, что для нее это был единственно возможный выход. Я был неспособен заниматься делами, участвовать в воспитании дочери. Я причинял боль себе и другим».
Но мозги Фила Вентора все еще были на месте — по крайней мере, время от времени. Он понимал, что находится в кризисе, особенно после того как лишился работы и сел на пособие. И он начал поиск пути спасения с того, что делают многие: составил список своих желаний. Идея была в том, чтобы наметить себе сияющие цели, укрепить тем самым мотивацию и отправиться к вершине.
«В моем списке были такие пункты, как новенький BMW, двухуровневая квартира, многозначная сумма на счету в банке и девушка на «девятку» по десятибалльной шкале. Стать самым желанным холостяком в городе — серьезная задача, и с толстым задом на этом поприще не преуспеть. Так что я начал бегать… ну, поначалу ходить. Я не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как колыхающаяся потная туша, в которую я превратился, пытается бежать трусцой — так что я вылезал из дома после 11 вечера. Я поменял пиво и сладкую кока-колу на виски и начал тягать веса. Крепкие бицепсы хорошо смотрятся с летними футболками, а пляж идеально подходит для их демонстрации — помните, я ведь искал себе невесту? Я снова мог собирать свое внимание в точку на длительное время (по крайней мере, когда не испытывал сильного похмелья), так что я снова начал зарабатывать деньги».
За шесть месяцев Фил сбросил 20 кг. Но... выпивать не перестал. Его внутренний компас сошел с ума. Поставленные цели иногда казались поверхностными (даже подростковыми), иногда — недостижимыми, но чаще просто неинтересными. Когда Вентор был трезвым, его одолевала апатия. Фил по-прежнему мало что контролировал в своей жизни: «Я был издерганным, грустным неудачником. Мои эмоции не поддавались контролю».
После очередного ночного загула Фил добрел до дома своих родителей, чтобы отоспаться. Но те устроили ему скандал в стиле «да сколько же это будет продолжаться!». «В ответ я нализался с друзьями тем же вечером. Вернулся к себе домой и решил составить новый список. Сел, положил перед собой листок. Я не знал, во что я верил и что было для меня важно, потому что ничего не было важно. Меня охватила паника. Мне хотелось сбежать из этого города, где каждый дом и каждый куст напоминали мне о том, как я здесь бухал и где и как опозорился. Что-то должно было случиться».
Собрав себя и оставшиеся деньги в одну кучу, Фил уехал в реабилитационный центр — на ферму аж в Мозамбике. Там царила полувоенная атмосфера: ранние подъемы, работа на плантации, спорт, чтение, отбой по команде. «Это было лучшее, что я мог предпринять. Все, что было раньше, я оставил позади. Я вырвался из рутины своей жизни, которая раз за разом провоцировала меня на повторение прежних сценариев. Главное — у меня было время на то, чтобы привыкнуть к новому себе, утвердиться в ощущении, что я теперь все время трезвый, рассудительный, спокойный. Я прожил на ферме пять месяцев, а потом переехал в спортивный лагерь на побережье Мозамбика. Это было лучшее время в моей жизни. Я учился плавать на серфе и охотился с копьем на барракуду, я питался маисом и овощами, которые мы сами выращивали. По ночам у каждого был час дежурства, во время которого можно было поразмыслить».
Фил вдруг вспомнил, кто он, что любит и чем хорош. «Это должно было стать трехмесячной чисткой организма от ядов — но процесс затянулся, и в результате появился новый я. Я понял, что счастье не в том, где ты находишься, а в том, уверен ли ты в себе. Что вовсе не обязательно что-то кому-то доказывать, суетиться и быть все время в центре внимания. Что ранний подъем, однообразная жизнь и часы в одиночестве укрепляют. Я сбросил еще 10 кг и исполнил свою детскую мечту стать серфером. Чем меньше я беспокоился насчет того, какое впечатление произвожу, тем здоровее становился».
Прошло восемь лет. Все свое свободное время Фил теперь посвящает серфингу. Он здоров и крепок как никогда. У него прочные отношения с новой женщиной. Он вспоминает, что для него было важным («деньги, бицепсы, выпивка, всеобщее обожание...»), и только улыбается: мужчина, которым он стал сегодня, не узнает мальчика, которым он был тогда. Но Фил не расслабляется.
«Я каждый день веду битву со своей второй натурой, которая все так же призывает к угару. Я потреблял алкоголь и рекреационные наркотики не потому, что любил их как таковые, — просто каждый раз находился повод, чтобы упасть на дно. Я расстроен, или навалились дела, или я хочу вновь почувствовать себя молодым и успешным — ну и выход из этого был один. А жизнь продолжает выкидывать финты. Я все так же порой принимаю неверные решения и расплачиваюсь за них. Но теперь я слежу за тем, чтобы этот «спусковой крючок» привел меня на беговую дорожку или на пляж, но не в ближайший бар. Нас определяет не то, что случается с нами в жизни, а то, как мы справляемся с этим. И я справляюсь».
www.mhealth.ru
bai-blog.livejournal.com
В первый раз я (автор этого текста, позвольте представиться) напился, когда мы с другом Эндрю выступали в роли барменов на дне рождения его сестры Сью — той как раз исполнился 21 год. Там бродила толпа студентов, и мы должны были обеспечивать их спиртным, но сами довольно быстро пали жертвой алкоголя. Единственное, что я запомнил из того вечера, — прекрасную пару, царившую на танцполе. Она — обворожительная брюнетка, он — звезда спорта и всех баров в округе. Мы все знаем таких парней: яркий, высокий, спортивный, балагур и затейник, легко охмуряющий любую компанию.
Прошло много лет. Я сижу в кафе, пью апельсиновый сок. Напротив меня — совершенно изменившийся Фил. Та брюнетка с танцпола сначала стала его женой, а потом ушла. Его дочь уже учится в университете. Фил все так же самоуверен и бодр, но выглядит потрепанным. Сильно потрепанным.
В жизни каждого бывает момент, когда тебя будто несет по волнам. Еще одно пиво «на дорожку», хотя ты и так уже принял сверх меры. Кутеж с текилой, в конце которого ты проваливаешься в черную дыру. Тот запрещенный препарат, который тебе предложили на вечеринке. Твоя «вторая натура» все время норовит сорваться в угар, хотя ты вряд ли в этом признаешься даже себе.
Это интересно
Мы все делали это в 20 лет и позже, даже в 30. Но потом у большинства это сходит на нет. И на дружеских встречах мы обсуждаем фондовый рынок, а не последнюю пьянку. В фокусе оказывается не оттяг, а бизнес. Но есть парни, которые застревают в болоте угара. Поначалу оно кажется прикольным, а потом — черт возьми! — ты слишком поздно понимаешь, что тебя засосало.
У тебя есть такой знакомый. У нас у всех есть. Возможно, ты сам такой. И Фил Вентер был таким. Он был звездой своей школы, популярным парнем, спортсменом. Юношей он получил травму, смог на какое-то время восстановиться и даже получил спортивную стипендию от университета. Но потом ему все же пришлось отказаться от мысли стать профессиональным спортсменом.
«В 16 лет, после травмы в матче по регби, мне удалили межпозвонковый диск L3. После операции я тренировался как безумный, так что, вопреки прогнозам медиков, вернулся в регби и крикет. Но в студенческой команде нагрузки были повыше школьных, и моя спина начала сдавать. К 21 году я оказался никому не нужным. Отработанным. Человеком, чья карьера кончилась, даже не начавшись. Ну и я нашел другое место для соревнований: бар. Поверь мне, там я перепил многих! И чем ярче становились мои алковыступления, тем меньше было успехов в спорте».
«К 25 годам с игрой в регби было покончено навсегда, но мне нужны были деньги на жизнь, на попойки и рекреационные наркотики, так что я стал тренером юношеской команды. Я профессионально играл в крикет летом и тренировал команду по регби зимой. Мои сверстники, бывшие одноклассники и однокурсники, получили образование, строили карьеру и зарабатывали деньги. А я бухал со своими учениками на вечеринках — часто я сам их и проводил. Такая жизнь казалась нормальной. У меня все еще были те подпорки, на которых покоилось мое самоуважение: авторитет, последователи, миссия — все то, чего я так страстно желал».
«Король вечеринок» — ты ведь тоже смотрел этот фильм с Райаном Рейнольдсом?
«У меня было несколько непересекающихся компаний, но в целом для одного и того же занятия. Мне было 26, я тренировал молодежь 18–20 лет — ну и отрывался вместе с ними, как студент. Мои сверстники тоже устраивали вечеринки — по крайней мере, раз в неделю. А ведь были еще и товарищи по крикету... В общем, в каждой компании думали, что я веду себя вполне пристойно — один отрыв в неделю, ничего такого. Но на самом деле я отрывался пять раз в неделю с пятью разными группами собутыльников».
Это интересно
Жизнь Вентора наполнилась уловками и хитростями, позволяющими справляться с тем состоянием, в каком он находился: с опьянением, похмельем или чем-то средним. Спрей для полости рта, энергетики, кока-кола для снятия похмелья — все, что помогало двигаться и выглядеть более-менее приемлемо.
«Это и впрямь стало унылой нескончаемой игрой: ты изворачиваешься, врешь, осваиваешь любые формы поведения, которые не дадут людям понять, что с тобой. Это порочный круг лжи. Моя аутентичность рассыпалась в прах: то, каким я себя знал и чувствовал, и то, что видели другие, — это были два разных человека».
Под воздействием алкоголя в организме Фила происходили скачки уровня инсулина; похмелялся он сахаром и углеводами. «Если «на следующее утро» я не сжирал кило чего-нибудь сладкого, я просто не мог нормально функционировать. То же самое с углеводами. Я ел хлеб батонами. Я растолстел до 108 кг. Меня бросила жена. Теперь я понимаю, что для нее это был единственно возможный выход. Я был неспособен заниматься делами, участвовать в воспитании дочери. Я причинял боль себе и другим».
www.mhealth.ru
