"Поигравший в Европе Билли Хэррис был единственным, кто говорил, что у сборной СССР есть шансы на победу. Он прекрасно знал, насколько они сильны, но его никто не слушал”.( из воспоминаний)НЕСПОРТИВНО!
В июле 1972-го мне позвонил Алан Иглсон (глава профсоюза игроков НХЛ. – Прим. ред.), он хотел знать, готов ли я сыграть против русских: «Мы формируем сборную Канады для серии матчей». Я спросил, будет ли в команде Бобби Орр и сколько нам заплатят. «Неизвестно даже, состоятся ли игры, – ответил Иглсон. – Но мы хотели бы видеть в команде тебя и твоего брата». «Сколько нам заплатят?» – настаивал я. «Ничего. Вам выдадут только по две с половиной тысячи суточных». Чтобы играть, нам с Тони (брат Фила Эспозито. – Прим. ред.) пришлось распустить нашу летнюю хоккейную школу и вернуть деньги за нее. Иглсон обещал возместить эти потери. Но, как всегда, обманул.
Я никогда не видел русских в игре и даже не слышал о них. Их Третьяк был звездой, но мне он не казался хорошим вратарем. Остальных я не знал и знать не хотел. Они были «комми», и этого мне было достаточно. Меня не интересовала их жизнь, но их, как я обнаружил, интересовала наша. Им устроили роскошный прием, они ели, как короли, ходили по магазинам и покупали джинсы. По мне, если ты коммунист – зачем тебе деньги и материальные блага. Я их презирал: будь тем, кем ты себя называешь.
Я был на льду в первой смене и забил гол через тридцать секунд. Был бросок, шайба отскочила, оказалась перед воротами, и я ее добил. Комментатор заорал: «Маховлич забил гол! Нет, нет, это Эспозито!!!» Через три или четыре минуты (на самом деле через 6 минут. – Прим. ред.) Пол Хендерсон забросил шайбу сразу после вбрасывания.
А потом у нас была пара удалений. Мы знали, что русские умеют кататься на коньках. Оказавшись в большинстве, они стали комбинировать, быстро перемещать шайбу с фланга на фланг и с легкостью забивать нам голы. От неожиданности мы просто обделались. В Монреале стояла 35-градусная жара, в зале не хватало воздуха. Мы тренировались кое-как и всего лишь две недели, они же готовились к этому два года. (А почему не 3, 5, 7, 10 лет? Наоборот, ситуация вокруг сборной СССР в тот год сложилась уникальная. В феврале под руководством Тарасова и Чернышева наши в третий раз подряд выиграли Олимпиаду. Сразу после нее оба мэтра подали в отставку, и сборную возглавил Всеволод Бобров. При нем в команде не нашлось места таким ключевым игрокам, как Анатолий Фирсов и Виталий Давыдов. Без Фирсова распалось ударное звено сборной, в котором он играл вместе с Викуловым и Харламовым. Все эти пертурбации привели к тому, что в апреле в Праге мы впервые с 1963 года проиграли чемпионат мира. По сути, Бобров в 72-м году создавал новую команду, которая выстрелила только на ЧМ-73, где выиграла 10 матчей из десяти. – Прим. ред.) Мы выдохлись полностью, и они выиграли 7:3. Честно говоря, наш вратарь Кен Драйден был не слишком хорош против русских, потому что они легко переводили шайбу с фланга на фланг, а он не привык к этому.
Я помню, что меня попросили прийти на пресс-конференцию. Жара продолжала выжимать из меня пот. «Все это было для вас сюрпризом?» – спросил кто-то. Сюрпризом?! Да вообразить не мог, что эти парни умеют так кататься на коньках. Никто не сказал нам об этом. Нам вообще ничего не рассказывали. Мы понятия не имели, кто они такие.
После первого периода второго матча в Торонто счет оставался 0:0. Мой брат Тони стоял в воротах, как скала. Я никогда еще не видел столько вратарского искусства, сконцентрированного в одном периоде.
После перерыва Уэйн Кэшмен сбил Лутченко и должен бы быть удален. Но свистка не было. Кэш откинул шайбу к воротам. Я подхватил ее, прошел вперед и бросил в дальний от Третьяка угол. В это время Кузькин ударил меня клюшкой по затылку. Но я не обратил внимания на удар: шайба трепыхалась в воротах. В третьем периоде Брэд Парк сделал один из красивейших пасов из тех, что я видел, на клюшку Курнуайе. Тот объехал защитника, стоявшего, как телеграфный столб, и легко обыграл Третьяка. Я и теперь не могу понять, как Третьяк затесался в Зал хоккейной славы. Ему, дешевому вратаришке, там не место, это девальвация почетного зала. Мы показали Советам, что умеем кататься тоже – 4:1.
Третья игра была в Виннипеге, и Гарри Синден опять поставил в ворота Тони. Мы рано повели в счете, когда Паризе обыграл Третьяка. Но потом русские в большинстве забили гол, который выбил нас из колеи. Мы забрасывали шайбы, но у них опять реализовал численное преимущество Харламов. Затем последовали еще две их шайбы. И окончательный счет оказался равным – 4:4.
После этой ничьей равным стал и счет в серии – ничья, выигрыш и поражение. Мы полетели в Ванкувер, и Синден опять перетасовал тройки, а в ворота поставил Кена Драйдена. Русские переиграли нас – 5:3. Чего я никогда не забуду – это улюлюканье толпы на стадионе. Они выкрикивали ругательства в наш адрес. Это было жестоко, мы такого не заслуживали.
Меня назвали лучшим игроком в команде Канады. Телекомментатор задал мне какой-то вопрос. Но я был настолько зол, что даже его не запомнил. Мой гнев хлынул наружу. Я даже не знал, что я наговорил, пока 10 лет спустя не посмотрел видеозапись. Всякий раз, когда я просматриваю ее снова, меня охватывает стыд. «Твари! – проорал я. – Если русские болельщики освистают своих игроков в Москве, я вернусь и извинюсь персонально перед каждым из вас. Но я не думаю, что это случится. Мы старались. Мы хорошая команда, и мы не знаем, что можем сделать лучше. Но мы найдем пути быть лучше. А вы – неблагодарные твари!»
Прямо перед отъездом из Стокгольма (в Швеции канадцы провели два матча с «Тре Крунур» – 4:1, 4:4. – Прим. ред.) Иглсон и Синден собрали нас вместе. Русские, сказали они, изменили условия соглашения. Они не хотят, чтобы мы приезжали с нашими женами и подругами. Что будем делать? Я был неофициальным капитаном команды и попросил Иглсона и Синдена удалиться, чтобы мы могли посовещаться. Решение, которое я предложил, поддержали все: мы едем, если они соблюдают все обговоренные условия. Если нет – черт с ними. «Я с вами», – сказал Синден, когда мы сообщили ему об этом. Иглсон согласился тоже. На следующий день они сказали, что все остается так, как было обговорено раньше. Наши дамы поедут в Москву.
Перед играми в России мы здорово нервничали. Накануне первого матча в «Лужниках» девочки преподнесли нам цветы. Я сжал букет так сильно, что сломал стебли, и цветы рассыпались по льду. Когда меня представили: «Номер 7, Фил Эспозито», я выехал вперед, поднял руку, но тут же споткнулся о них и упал задницей на лед. Снизу мне было видно, как улыбались русские.
Потом я оглянулся вокруг и вдруг увидел сидящего в ложе советского лидера Леонида Брежнева. Помните его брови? Я поймал его взгляд и послал Брежневу воздушный поцелуй. Человек, сидевший рядом с ним, начал улыбаться. Брежнев что-то буркнул, и улыбка исчезла.
Мы великолепно отыграли два периода. Паризе, Кларк, Хендерсон забили голы, мы вели 4:1 всего за 11 минут до конца матча. Мы доминировали, хотя почти постоянно один из наших сидел на скамейке штрафников. Судьи были из советского блока, кроме одного – западного немца. (Неправда, один судья был из ЧССР, один – из Швеции, двое – из ФРГ. – Прим. ред.) И они подсуживали. То и дело фиксировали нарушения, которых не было, жуткое, жуткое судейство.
Мой брат Тони был в воротах, и мы проиграли 4:5. Можете представить его чувства. Накал эмоций был таким, что никто из вратарей не мог отстоять две игры подряд. (А 20-летний Третьяк отыграл все восемь! – Прим. ред.) В раздевалке царило уныние, но я сказал: «Парни, мы больше не уступим этим мерзавцам. Мы выиграем следующие три игры и всю серию».
Кен Драйден стоял в воротах следующий матч, и мы выиграли 3:2. Хендерсон был великолепен. Он забил редчайший по красоте гол. Развел двух защитников, прорвался между ними и поразил ворота Третьяка с дистанции. Якушев забил Драйдену, когда шайба скользнула по свитеру вратаря на лед, и он закатил ее. В остальном Кен действовал выше всяких похвал. (А Кларк тем временем по указке канадских тренеров сломал Харламова, который следующий матч пропустил, а последний играл с травмой. К тому же судьи в этой игре не засчитали явный гол Харламова. Драйден потом сам признался, что вытащил шайбу из-за линии ворот. – Прим. ред.)
Мы выиграли и третью игру в Москве. В ней весы склонялись то в одну, то в другую сторону. Пол Хендерсон опять, во второй раз подряд, забил победный гол – 4:3. Счет в серии сравнялся: по три победы при одной ничьей. Завершающий матч решал все.
На последнюю игру тренеры опять поставили Драйдена. В первом периоде Паризе выгнали со льда. Ближний к нему судья не зафиксировал нарушения, но другой дал свисток. Паризе стал спорить и получил 10-минутное удаление. Тогда он подъехал к судье, поднял клюшку и размахнулся, грозя ударить его по голове. На секунду мне показалось, что он действительно его убьет. (Инспирированная Паризе 10-минутная пауза в матче сбила наших игроков с ритма и пошла явно на пользу гостям. К тому же судьи далее в спорных ситуациях опасались свистеть против канадцев. – Прим. ред.)
После второго периода русские вели 5:3. «Мы не должны проиграть, – сказал Пол Хендерсон в перерыве. – Если мы выиграем первые пять минут, игра будет за нами». Мы вернулись на лед, и я забил гол, подготовленный Питером Маховличем. Счет стал 5:4, и я не мог скрыть своего ликования. Не могу представить, почему они оставили меня одного на пятачке. Почему они не сбили меня? Может быть, потому, что с самого начала я установил правило: если кто-либо из них приближается, я действую локтями. Кто приблизился, получает локтем в лицо. И это держало их на дистанции.
При счете 5:4 случился, возможно, лучший в моей карьере эпизод, хотя я при этом вовсе и не забил гол. Я был на льду, а Кен Драйден не успел закрыть правый угол, когда кто-то из русских выскочил из-за ворот и бросил. Я нырнул и левым коньком в падении отбил летящую в ворота шайбу. Это произошло так быстро, что многие болельщики этого и не заметили.
Потом я выиграл вбрасывание, шайба отскочила, Брэд Парк бросил, промахнулся, и Курнуайе добил ее – 5:5. Но красный свет за воротами не загорался! Русские опять жульничали. (Просто у судьи за воротами не сработала кнопка, включающая красную лампу. – Прим. ред.). Алан Иглсон видел это со своего места. Он взбесился настолько, что солдаты задержали и увели его. (Неправда, не солдаты, а милиционеры, не увели, а хотели увести. – Прим. ред.) Неожиданно Питер Маховлич вскочил со скамейки, перепрыгнул через бортик и стал замахиваться клюшкой на солдат, вооруженных пистолетами. За ним полезла вся команда.
Мы превратились в лунатиков. Питер схватил Иглсона: «Вылазь на лед, к нам!» Иглсон вышел на площадку, повернулся к судье за воротами и показал ему кулак. В конце концов гол засчитали. Судья посмотрел повтор и отменил решение арбитра за воротами. (Никто повтор не смотрел, гол был засчитан сразу. – Прим. ред.) Счет сравнялся.
Когда до конца игры оставалось две минуты, мне вдруг пришло в голову, что это моя последняя смена на льду. Я играл с Питером Маховличем и Курнуайе. Хендерсон перепрыгнул через бортик, чтобы сменить Питера. В этот момент шайба попала к Курнуайе. Пол сделал рывок по левому борту и получил пас. Он уехал за ворота, и два защитника Ляпкин и Васильев покатились на него. Я курсировал перед воротами. Он упал, но шайба отскочила ко мне в зону вбрасывания. Двигаясь от ворот, я сделал кистевой бросок. Третьяк отбил, но тут же последовало добивание. Поднявшийся Хендерсон стоял как раз на пути отскочившей шайбы. Он пустил ее низом. В третий раз подряд он забил победный гол.
Мне никогда, кроме этого мига, не хотелось поцеловать мужчину в губы. Пол никогда особо не блистал до этой серии, как, впрочем, и после нее. Один этот гол сделал его знаменитым на всю жизнь. Мы впервые вышли вперед, а до конца матча оставалось всего 34 секунды. Я чувствовал, что Синден хочет меня заменить, потому смотрел на него страшным взглядом: «Не делай этого!» Я был полон решимости удержать этот счет.
Лед я так и не покинул до сирены. Это, конечно, выглядело скверно, но я ничего не мог с собой поделать. Свисток застал меня рядом с Кеном Драйденом, я обнял его. Мы все на радостях устроили кучу малу. Потом я подъехал к русскому тренеру Кулагину, большому, жирному парню по кличке Несмеяна: «Ну что, вздрючили вас, ты (нецензурно), коммунистический шишак?»
Потом Кулагин скажет репортерам: «Только в одном мы не могли сравниться с канадцами – в их бешенстве». Да, не могли, потому что они были роботами. Они в точности делали то, что им прикажут, а иначе их наказывали.
Глядя назад, можно сказать, что это была адская серия. Самое тяжелое из того, что я делал в своей хоккейной жизни. Колоссальные моральные нагрузки, через которые мы прошли. Никогда больше я не мог снова показывать хоккей такого уровня. С этого момента моя игра пошла на спад…
Мое последнее появление в команде Канады пришлось на чемпионат мира 1977 года. Мы разделали шведов, чехов. Но проиграли русским. Они убили нас со счетом 8:1. Мы словно оказались опять в 1972-м: всю игру провели на скамейке штрафников. Мне было до слез жалко брата Тони. Если бы не он, счет был бы 1:16. (Кстати, в первом матче на том ЧМ канадцы проиграли сборной СССР со счетом 1:11. – Прим. ред.)
Подготовил Андрей Кабаников, собкор «КП» в Вашингтоне, – специально для «Советского спорта». Редакция благодарит телеканал «Спорт» за предоставленные видеоматериалы.
ЧТО БЫ ВЫ ХОТЕЛИ СКАЗАТЬ ПИСАТЕЛЮ?
Дорогие читатели! Если вы хотите высказать мнение о книге самому автору, пишите нам с пометкой на конверте «Для Фила Эспозито». Мы переведем ваши отклики на английский язык и передадим через корреспондента «СС» в Северной Америке «начинающему писателю».
Наш адрес: 101990, Москва, Б.Спасоглинищевский пер., дом 8, редакция газеты «Советский спорт». Ждем!
www.sovsport.ru
7‑й номер, под которым он выиграл два Кубка Стэнли, изъят из обращения в «Бостоне». Пять раз становился лучшим бомбардиром НХЛ. «За выдающиеся заслуги перед страной и человечеством» ему присудили высшую правительственную награду «Орден Канады». Это лишь основные регалии главной ударной силы канадцев в Суперсерии-72 Фила Эспозито. В минувшие выходные суперфорвард гостил в Омске на Кубке мира.
Я родился в 1983 году и о Суперсерии-72 слышал лишь от отца. Нам в школе «Крыльев Советов» участник тех сражений Вячеслав Анисин любил травить байки о канадцах. Он и упражнение придумал – «Бей канадцев». Надо было на полной скорости рвануть от одной лицевой линии до другой и, подпрыгнув, ударить о борт клюшкой.
В Омске на Кубке мира среди молодежных команд я увидел самого крутого из тех «Кленовых листьев» – Фила Эспозито. Душевный мужик оказался. Загорелый и подтянутый, несмотря на свои 70 лет.
Внешне Фил – вылитый Аль Пачино, только седой. Черный костюм, золотое кольцо и часы. Живет в особняке у океана в Майами. Не стесняется ядреных выражений. Рубит правду-матку, как наших по ногам в Суперсерии-72. Разговаривает, будто итальянец, широко жестикулируя. Впрочем, корни у Эспозито, действительно, итальянские.
Для Фила каждая поездка в Россию – словно полет на Марс. Русские для него лишь недавно перестали быть инопланетянами. Уверяет, что до сих пор по ночам видит густые брови генсека Леонида Брежнева, наблюдавшего за ним из правительственной ложи «Лужников».На Кубок мира Эспозито прилетел по приглашению главы КХЛ Александра Медведева.
– Из Омска переместимся в Москву, где 2 сентября отпразднуем 40‑летний юбилей Суперсерии, – делится ближайшими планами Фил. – Затем посетим Питер и Ярославль, где пройдут матчи памяти разбившегося «Локомотива». Встречусь с Якушевым, Третьяком, Петровым, Михайловым. Раньше Михайлова ненавидел. Мы как-то заговорили на эту тему. Я ему сказал: «Знаешь, Борис, почему ты мне не нравился? Ты так долбил мне клюшкой в пах, что чуть не отрезал…» Ну, понимаете, что. Борис возмутился, мол, а ты мне все икры отбил, гаденыш. «Ну, раз так, значит, мы в расчете!» – ответил я, и мы пожали руки…
Для меня Александр Якушев до сих пор самый великий русский хоккеист за всю историю. Малкин, Овечкин – да, хороши, стервятники. Но Якушев – монстр времен коммунизма! Если бы не железный занавес, в НХЛ он стал бы звездой. И заработал кучу денег.
– Вы же отказывались весной лететь в Москву на матч ветеранов в честь 40‑летия Суперсерии. Помнится, канадской прессе заявили: «Только если мне заплатят 100 тысяч долларов. Да и зачем это вообще нужно? Потому что эти ущербные русские хотят меня видеть?».
– Нет, все было не так. Одна канадская журналистка из Оттавы позвонила поздно вечером и огорошила: «Вы поедете на Суперсерию?». А я, поддатый, отдыхаю на вечеринке дома: «Да вы что, леди, сумасшедшая? Я даже в Канаду не полечу! Какого черта!». Та не успокаивается: «А что мы можем сделать, чтобы вы захотели поехать?». Я и выдал в шутку, только чтоб отвязалась: «Гоните 100 тысяч баксов». Позже позвонили друзья и объяснили про празднования в Москве. Я выставил условие – билет в бизнес-класс, так как в эконом не летаю. Мне все оплатили.
– На прием к Путину с каким настроением шли?
– Нервничал, конечно. Но я знал, что он фанат хоккея. Собралась большая компания, хорошо провели время. Я с Путиным даже сфотографировался. Сейчас снимок дома на стенке висит – перед гостями хвастаюсь. Ну а потом бизнесмен Сергей Егоров на вечеринке в честь своего дня рождения подарил мне золотой медальон, который ношу на шее, – расстегивая рубашку, показывает талисман канадец. – Сергей мечтает поднять женскую хоккейную лигу в России. А я, между прочим, первый человек в НХЛ, кто доверил девчонке место в воротах в товарищеском матче с «Сент-Луисом». Рискнул, будучи генменеджером «Тампы». Манон Риом отыграла превосходно. Жаль, слишком красивой и фигуристой оказалась. Ей бы комплекцию мужика и веса побольше, тогда я б ее оставил.
– С американскими президентами доводилось встречаться?
– Конечно! С Рональдом Рейганом, Джеральдом Фордом, Биллом Клинтоном. Отличные парни, обычные люди. Просто им повезло с профессией, образованием и деньгами. Рейган – главный фанат хоккея. Остальные слабо шарят.
– Сибирь впечатлила?
– Ягр перед полетом напугал, мол, Фил, там полно снега. Но я-то не дурак, ведь в России лето – какой, к черту, снег?! Да и вообще канадца стихией не удивишь. Во Флориде, где живу, постоянно бушуют ураганы. В Калифорнии и Лос-Анджелесе не дают скучать землетрясения.
Едва речь заходит о Суперсерии-72, как Фил превращается в генерала американской армии, который ведет затяжное сражение в джунглях Вьетнама. При этом его спецотряд час назад угодил в засаду туземцев, и ему надо срочно лететь спасать их на вертолете.
– В августе 1972‑го звонит мне глава профсоюза игроков НХЛ Алан Иглсон: «Алло, Фил, мы собираем команду Канады для серии матчей против русских», – вспоминает предысторию Суперсерии-72 Эспозито. – Ну, я его послал куда подальше.
– Чего так?
– Представьте, я за столом на дне рождения старшей дочери. До тренинг-кэмпа еще неделя. Я с лишним весом, растренированный, времени на подготовку нет. Какая, мать вашу, Суперсерия? Но Иглсон уговорил: денег, говорит, отвалим…Мы оказались не готовы к битве. Кто такие русские? Нам было наплевать! Мы думали: едем на покатушки в стиле Матча звезд НХЛ. Выпьем до матча, после игры еще по рюмашке махнем. А на деле война получилась. И все из-за политики. Я не хотел этого, но раз обещал сыграть, слово сдержал.Я жил в Бостоне, брат Тони – в Чикаго. Нам, как и жителям Нью-Йорка, эти матчи с русскими были до лампочки. Зато в Торонто, Монреале, Ванкувере, Виннипеге болельщики загорелись идеей противостояния с Советами. Капитализм против коммунизма! Отцу в моем родном городке Су-Сен-Мари дом закидали мусором, когда мы в первом поединке проиграли СССР, страшно сказать, 3:7. Я злился, меня все бесило.
– Но хоть что-то в той серии вам понравилось?
– Никакого наслаждения от Суперсерии я не получил. Единственная радость – последний матч и осознание того, что все закончилось. После сирены мне было чихать на победу. Я хотел выиграть лишь потому, что не верил в коммунизм. Моя вера: если ты талантлив, значит, способен заработать больше денег, чем тупица. А русским запрещали жить по-настоящему своей мечтой. Они оказались солдатами, а не хоккеистами. Когда ваша сборная уезжала из Канады, каждому игроку вручили пакет от канадского правительства с джинсами и сникерсами. Так Якушев рассказал, что КГБ все отобрал на границе…
– Вы можете сравнить нынешнюю Москву и бывшую столицу СССР?
– Москва за 40 лет изменилась до неузнаваемости! А Питер – о боже! – это величественно! Скоро поеду в Донецк на турнир с Медведевым. Я с ума схожу от ваших девушек! Сейчас женщины в России красивы и прекрасно одеты. А в 1972 году в Москве они были такие… Страшнее девиц я не встречал. Хотя мы тогда и людей особо не видели, в основном в гостинице торчали. Нам запретили общаться с коммунистами. Жили у Кремля, но не имели права туда ходить. Солдаты тормозили любого при попытке перейти улицу.
– Весной я уже приезжал в Россию и не узнал страну, – признается Фил. – Москва – один из самых дорогих городов мира. Цены – застрелиться! Сколько у вас стоит бензин?
– Доллар за литр.
– А у нас 4 доллара за галлон (четыре с половиной литра. – Прим. ред.). А до Обамы и вовсе за два доллара покупали.
– Чем занимается ваш брат вратарь Тони – также участник Суперсерии-72?
– Работает с голкиперами в «Чикаго».
– А вы?
– А я в «Тампе» консультирую. Моя дочь Кэрипо была замужем за русским нападающим Александром Селивановым. Она недавно умерла от болезни. Александр сейчас в Голландии тренирует. Их старший сын Дэлон живет со мной, ходит в колледж. Младшие – 14‑летний Нико и 10‑летний Рокко – у бабушки в Германии. Все хоккеисты. Дэлон, правда, слабоват. А Нико с Рокко в порядке. Нико скоро поступает в колледж Миннеаполиса. Его закончили Кросби с Лекавалье. Туда даже Гретцки отправил своих детей. У Мартина Бродо там трое пацанов занимаются, и все вратари. В Миннеаполисе мальчишки и играют, и учатся. Не сдашь экзамены, тебя не пустят на лед. Для Нико – отличное место. Думаю, будет играть в НХЛ. Ему природой дано.
– Могли вы когда-нибудь представить, что у вас будут русские внуки?
– Только в страшном сне! Я в «Тампе», когда был генменеджером, ввел правило: если кто-то из женщин-сотрудниц заводит роман с игроком, сразу увольняю. В один прекрасный день приходит дочь с заявлением об уходе (она работала в «Тампе» исполнительным директором). И заявила, что встречается с Селивановым. Пришлось уволить. Но браку я не препятствовал. Смысл? Кэрипо вышла замуж и родила трех внуков. Ездила за Алексом в Магнитогорск и Санкт-Петербург, где он выступал после НХЛ, в Германию. Мои внуки лучше говорят по-русски и по-немецки, чем по-английски. Дэлон учит меня русскому языку. Кое-что я понимаю на уровне догадок, но, кроме «спасибо», ничего сказать не в состоянии. Хотя еще пару поездок в Россию – и заговорю по-вашему.
– Что помогло канадцам вырвать победу в Суперсерии-72?
– Мы в середине противостояния превратились в настоящую команду. Поймите, нас собрали из разных клубов. А мы ведь выбивали в НХЛ друг другу зубы. А тут, черт возьми, надо с щербатым Бобби Кларком и громилой Питом Маховличем в одном душе мыться. Вика Хэдфилда я просто ненавидел. Мне хотелось ударить этого сукина сына. Но всем нам пришлось пожертвовать личными амбициями.
– Правда, что энхаэловцы обещали обыграть СССР во всех восьми матчах со счетом 7:0 и больше?
– Это все репортеры. Откуда им было знать о силе русских? Да мы и всех лучших не взяли: Бобби Орра и Бобби Халла, например. Дома после проигранной канадской части серии нас едва ли не прокляли. Семью оскорбляли. Родители не выходили из дома. Соотечественники перестали меня уважать. Поэтому я живу в Майами. Канада становится слишком социалистической.
– После четвертого поединка, последнего в Канаде, вы толкнули знаменитую речь…
– В Ванкувере русские сделали нас 5:3. Стадион улюлюкал. Мы такого не заслуживали. Я вырвал микрофон у диктора. Я кипел и выдал трибунам все, что о них думал. Я назвал их неблагодарными тварями. Спустя годы понимаю – наорал на эмоциях. Хоккей без них невозможен. Я очень горячий парень. Русские поначалу были лучше, сильнее. Но мы победили благодаря взрыву эмоций. Они не могли противостоять нашей страсти. Только в 1982 году я впервые услышал свой спич в записи и выпал в осадок. О, мой бог, что за чертовщину я выдал! Но тогда она пришлась к месту, завела команду. Это как речь Линкольна после освобождения рабов или Черчилля после победы во Второй мировой войне.
– Как вы умудрились проиграть сборной СССР на чемпионате мира в Вене в 1977 году со счетом 1:11?
– Мы отвратительно играли. Команда состояла из лузеров, не попавших в плей-офф НХЛ. Я не хотел в Вену ехать. В 35 лет на кой мне этот турнир? Но правительство уломало.
– Канадцы не признают чемпионаты мира?
– Сейчас начинают уважать. Раньше нам до них не было никакого дела.
– А Олимпиады?
– То же самое. Нам, профессионалам, все равно не разрешали в них участвовать.
– Расстраивались?
– Плевать! Единственное, о чем мечтал, – Кубок Стэнли. Но я рад, что теперь все лучшие игроки могут выступать на Олимпиаде. Поеду в Сочи обязательно. Мы с Медведевым договорились. Все говорят, что Олимпиада – это незабываемые впечатления.КХЛ, между прочим, отличная лига. НХЛ, мне кажется, боится вам проиграть. И будет оттягивать момент очной встречи клубов как можно больше. Я уже говорил Алексу Медведеву: вам надо двигаться, как говорят итальянцы, «пьяно-пьяно» – шаг за шагом. Сначала товарищеские матчи. Потом битвы обладателя Кубка Стэнли против обладателя Кубка Гагарина. Или взять по две лучшие команды из обеих лиг и разыграть мировой Кубок. Как в бейсболе суперматч победителей Американской и Национальной лиг. Это ж круто!
– Локаут в НХЛ неминуем?
– Да. Это проблема. Удивлюсь, если Малкин, Овечкин и мой любимый Стивен Стэмкос из «Тампы» не приедут в Россию. Стив спросил весной, увидимся ли мы в сентябре? Я в шутку пообещал свидание в России. Жаль, маленькие арены у вас. Надо тысяч на 15–20 строить. В Северной Америке нет среди спонсоров нефтяных и газовых компаний, да и государство никому не помогает. У вас – пожалуйста. Так действуйте, вкладывайтесь в себя! В Торонто нужно заплатить 70 долларов за билет, чтобы посмотреть на команду, которая ничего не выигрывает. Однако люди ходят и верят.
● – Нападающий нашей сборной Пит Маховлич был высоченного роста, – рассказывает Эспозито. – И не помещался в русских автобусах. Как-то мы припарковались около «Лужников», и он высунулся в люк подышать. Мы его и закрыли, чтоб не вывалился. А рядом с автобусом лежала куча снега, которую высыпала заливочная машина. И русские пацаны, завидев голову канадца, минут пять кидали в него снежки. А мы смотрели и ржали.
● – В «Лужниках» у нас рядом со скамейкой лежали три сломанные клюшки, – переходит ко второй байке Фил. – Один мальчик хотел их забрать. Я знаю, клюшки в СССР были страшным дефицитом. А тут канадские. Однако солдат схватил пацана за плечи, оттащил и затолкал в милицейскую машину. Я не смог помешать. Позже узнал, что 15‑летний тинейджер провел ночь в тюрьме. В 1996 году он объявился в Тампе. Его звали Сергей. Он разыскал меня, и я подписал ему подарочную клюшку. Мы отобедали и тепло пообщались.
По просьбе «Советского спорта» Эспозито выдал неожиданный вариант символической сборной.
– Уэйн Гретцки, Алекс Якушев, Бобби Халл, Бобби Орр, Ларри Робинсон и Марио Лемье, вот так, вместо голкипера пусть будет СуперМарио, – перечисляет Фил, который недолюбливает Владислава Третьяка. – Молодым нужно подождать, чтобы в мой топ-лист попасть. Малкин уже близко. А вот Овечкин что-то потерял в своем сердце. Наверное, много тусуется на вечеринках. Сейчас Семин ушел из «Вашингтона», и это пойдет на пользу обоим. У Семина огромный талант. Ови – большой и сильный, с резким броском. Семин техничнее. У Малкина есть все, поэтому он лучший русский.
– Борис Михайлов! – ни секунды не размышляя, выдает Эспозито. – Больше никто так не раздражал. Он на пятаке постоянно тыкал незаметно клюшкой в незащищенные места. У нас в НХЛ полно было таких тыкачей, как Михайлов. Но вне льда Борис – отличный парень. Мы с ним пару раз выпили – и теперь неразлейвода.
Канадский виски или русская водка?
– Только водка. Но только самая дорогая, эксклюзивная. Недавно в Новом Орлеане появилась новая водка «Tito’s» – вообще смерч!
Балет или бейсбол?
– Бейсбол. Ненавижу мужчин в трико – они меня смущают.
Харламов или Гретцки?
– Гретцки. А Якушев на порядок сильнее Харламова.
Пляж или горные лыжи?
– Пляж. Не случайно я выбрал дом у океана.
Рок или классическая музыка?
– Фрэнк Синатра! Не перевариваю рэп с его глупыми текстами. В 70‑е обожал диско и отрывался в клубах.
Пол Морис: Мне понравилась игра своих ребят в составе «Romazan Team»
Мемориал Ромазана. «Магнитка» разгромила «Romazan Team», «Ак Барс» победил «Трактор»
www.sovsport.ru
В прошлом году отмечалось 40 лет легендарной суперсерии по хоккею Канада-СССР.Посмотрим на легендарное событие с канадской стороны. Воспоминания игроков, фотографии канадских газет.
Накануне первого матча звезда "Бостон Брюинз" Бобби Орр пребывал в благодушном настроении .
"Поигравший в Европе Билли Хэррис был единственным, кто говорил, что у сборной СССР есть шансы на победу. Он прекрасно знал, насколько они сильны, но его никто не слушал”.( из воспоминаний)
разминочка канадцев.
Валерий Васильев и Александр Гусев гуляют по Канаде
В.Мальцев, В.Харламов, Ю.Лебедев.
Игра 1. Монреаль. 2 сентября. Канада – СССР 3:7
Премьер- министр Канады открывает встречу
Первый матч поверг канадских хоккеистов, ихнего премьер-министра и всех их болельщиков в шок.
Род Жильбер: ”На первую смену в “Форуме” я вышел в тройке с Жаном Рателлем и Виком Хэдфилдом. Мы отыграли где-то минуты полторы-две. Вернувшись на скамейку, мы переглянулись, и я спросил Жана: “Слушай, ты хоть раз к шайбе прикоснулся?” А он мне: “Не-а, а ты?” А я тоже ее ни разу не тронул. Из нашей тройки до нее вообще никто не добрался – они нас к ней просто не подпускали.Пэт Стэплтон: ”Игроки, не попавшие в заявку, смотрели матч с трибуны. Болельщики нас узнали. Подходили к нам и спрашивали, мол, что это такое? Что там вообще происходит? Я был в таком же замешательстве, как и они”.
Игра 2. Торонто, 4 сентября. Канада – СССР 4:1
Канадцы выиграли, тем не менее игроки сборной СССР вновь не давали им спуску. Несмотря на ничейный счет в серии, сборная СССР, которую вел за собой звездный крайний форвард Валерий Харламов, произвела огромное впечатление на игроков канадской команды.Брэд Парк: ”Харламову было все равно, он играл в свой хоккей. Он творил, что хотел, и никого не боялся. Когда он чувствовал, что его хотят ударить – он бил первым”.Бобби Кларк: ”Их лучшим игроком был Александр Якушев. Я часто сходился лицом к лицу с Александром Мальцевым по ходу этой серии, и он был еще тем сукиным сыном – очень трудно было против него играть. Когда все закончилось, я подумал: “Блин, вот это хоккеистище!”Фил Эспозито: ”Лучшим игроком у них был Александр Якушев, а никакой ни Харламов или Владислав Третьяк. Здесь даже никаких сомнений быть не может. Он был ростом 193 см и весом 95 кг и при этом катался быстрее ветра. Мы все его боялись. Он мне напоминал Бобби Халла. Только он был больше, чем Бобби”.
.Александр Якушев.
Игра 3. Виннипег, 6 сентября. Канада – СССР 4:4 П.Хендерсон и Г.Лапонте.
Игра 4. Ванкувер, 8 сентября. Канада – СССР 3:5.Пит Маховлич: ”Я эту игру с трибуны смотрел. Освистывать нас начали на 10-й минуте. Я тогда подумал про себя: “Эти люди не понимают, что происходит. Не понимает этого и вся Канада”. Они просто не понимали, насколько классно играли русские. Они считали их любителями. А они подходили к хоккею более профессионально, чем мы”.
___________________________________________________________________________________________________
После четырёх матчей в Канаде у команд был перерыв в две недели. Канадцы отправились в Стокгольм и сыграли там две товарищеские встречи со сборной Швеции..Ф.Маховлич в Стокгольме.
В отличии от канадцев, сборная СССР тренировалась дома, часть игроков даже съездила в мини-отпуск - это и отразилось , по мнению Мальцева , негативно на уровене их готовности.
20 сентября сборная Канады прибыла в Москву. Несмотря на собственные страхи за время своего пребывания в Москве канадцы посетили театры, балет, музеи и Кремль, встретившись со многими обычными москвичами.
Стен Микита.
Ф.Эспозито
Брэд Парк: ”Мы везли с собой свою еду. Стейки по-нью-йоркски и так далее. Так вот когда нам подавали еду, то от того же стейка оставалась только половина. Куча наши вещей просто пропала без следа. Пиво наше, например, пропало. Расстроились ли мы? Еще как!”Тони Эспозито: ”Я тогда побаивался их. Все-таки сверхдержава как-никак. Но потом я посмотрел на это изнутри и понял, что по уровню жизни это скорее страна третьего мира. Я видел женщину с метлой, подметающей улицу. Метла состояла из трех веток, привязанных к палке”
Игра 5. Москва. 22 сентября. СССР – Канада 5:4Курьёзный момент- во время церемонии открытия падает капитан канадцев Ф.Эспозито.
Ф.Эспозито : Помню, я поскользнулся во время представления команд, чуть было не упал и послал воздушный поцелуй в сторону правительственной ложи. Все смеялись. Даже Брежнев смеялся. Я уверен. Его губы не улыбались, но по выражению знаменитых бровей было ясно, что он развеселился .
Игра 6. Москва. 24 сентября. СССР – Канада 2:3В этом матче Бобби Кларк устроил настоящую охоту за Валерием Харламовым и в итоге преуспел, нанеся рубящий удар клюшкой по ноге советского хоккеиста, сломав ему лодыжку.
Джон Фергюссон, помощник старшего тренера сборной Канады, много лет спустя: «Харламов нас бил до смерти. Я сказал Кларку: „Мне кажется нам нужно стукануть его по лодыжке“.
Игра 7. Москва. 26 сентября. СССР – Канада 3:4Игра 8. Москва. 28 сентября. СССР – Канада 5:6Сборная СССР вела 5:3 после двух периодов. Однако Айвен Курнуайе и Фил Эспозито забросили по шайбе и сравняли счет, а затем Пол Хендерсон забил свой легендарный гол в ворота Третьяка за 34 секунды до финальной сирены, подарив канадской команде победу не только в матче, но и во всей серии.....
вот этот момент
Брэд Парк: ”Ничего подобного этой радости я за всю жизнь даже близко не испытывал. Дисней не снял был такой фильм”.
Пит Маховлич: ”Это было нечто большее, чем просто хоккейная серия. Это была политика. Дескать, наш мир лучше их мира. Шла борьба за идеал”.
P.S.Канадцы выиграли серию, но это была борьба на равных, в выдающихся по накалу матчах, исход которой был решён лишь за 37 секунд до конца последнего поединка. Советский хоккей участием в этой битве завоевал мировую любовь и великую славу, так что назвать их "проигравшими" нельзя.
Сборная СССР 1972 года.
Валерий Харламов
в посте использованы фрагменты статьи http://myplanethockey.ru/2012/09/03/superseriya-1972-kanadcy-o-tex-sobytiyax/
prophotos-ru.livejournal.com
